С превеликим энтузиазмом вливаю добротное количество виски в сомнительный чай Чарли: виски халявный, чай моего приготовления и вообще неясный, так что добра не жалко совершенно, да и тем более случай такой — родная душа навестила, можно и поизвращаться. Жду, пока подруга отхлебнет этого забодяженного пойла и с ней что-нибудь этакое произойдет, но Чарли все ни по чем, она может жуков есть за обе щеки.
- Надо, так надо! — чего тут церемониться. Принимаю из ее рук кружку и, даже не щурясь, вливаю в себя жидкость. В итоге получилось что-то вроде пресловутого лонг-айленда, и даже ни капельки не противно. — Надеюсь, ты туда плюнула, — мне значительно полегчало; я улыбнулся Чарли во все тридцать два (или один, специально свои зубы я не считаю) и вернул ей омолаживающий напиток.
- - -

Вспомнил вдруг, как мы однажды пробрались на крышу художественного музея, минуя сонную охрану. Чарли притащила с собой флягу, перед этим смешав в ней все, что могла отыскать поблизости, где бы тогда ни находилась, и вручила мне после того, как сама сделала внушительный глоток.
- Жди, пока подействует, — довольная собой, она села на край крыши и спустила ноги, разглядывая город, погружающийся в сумерки.
- Подействует? Что там? Отвар из грибов... или экстази? Ты же знаешь, нельзя мне налегать на тяжелые наркотики, — пока пил, забыл, почему.
Это был один из тех дней, которые для нас стали так называемой рутиной. Некоторые с утра вставали, чтобы натягивать накрахмаленные брюки с рубашками, а затем поехать на такси или своей блестящей машине в Даунтаун; кто-то выходил на службу, чтобы спасать жизни или просто подавать кофе в забегаловках. Работа для нас, скорее, была дополнением, которое приходилось терпеть и не сильно ненавидеть. Но пока были такие вечера, все было очень просто, и даже ненавистные обязательства вдвоем было выносить легче. Как хорошо знать, что рядом с тобой есть такой же безответственный оболтус.
- - -
Чарли принялась сбивчиво говорить, так толком ничего и не рассказав, тут же переметнувшись на меня, пока я не успел опомниться и начать задавать вопросы. Впрочем, вопросов у меня как таковых не было, мне просто было приятно смотреть на ее счастливое лицо, понимать, что она появилась — есть — в моей жизни и сидит вот тут, живехонькая, на моем диване. Эта мягкая полуулыбка не сходила с моего лица, пока я слушал Чарли. Вполне возможно, что я немного ей завидовал. Одна моя часть, которая постоянно рвется на волю и в дальние дали, изучать неизведанное, впитывать жизнь, больше жизни, лиц, звуков и городов. Другая сторона была рада жить в этой квартире, к которой я успел очень сильно привыкнуть и полюбить даже, обустроив ее именно так, как всегда хотел, при этом никогда не имея четкого представления или конкретного намерения сотворить определенную обстановку. Так вышло само собой, но теперь я рад тому, что меня окружало. А еще Хоуп... Несмотря на то, что у нас, кажется, все идет не в самом лучшем направлении, я бы ни за что теперь не отказался от нее и от того, что мы сумели построить. Это было правильным и необходимым. Я никогда не хотел быть намеренно чьим-то серьезным мужчиной, сожителем, выбором номер один, но рядом с Хоуп это не звучало ужасно.
При мыслях об этом вскользь я с небольшой паузой ответил Чарли, пока она постепенно выдавала все свои самые насущные вопросы, — Да, устроился... что тут скажешь, — оглянул еще раз эти хоромы, которые уже не казались огромными, но по сравнению с той нашей съемной, нынешняя действительно была просторнее, — стройка кормит и жить помогает, как видишь. Да, все еще там. Странно, да? На одной работе больше года. На меня совсем не похоже, но это, наверное, статус какого-никакого начальника меня держит. Оказалось, Чарли, я люблю командовать людьми, — с иронией в голосе произношу и изображаю на лице огромной важности морду, после чего тут же срываюсь на смешок, вырвавшийся из груди, и смотрю на не особенно впечатленную Спенсер, которая продолжала смаковать свой коктейль а ля Бруно. Сейчас она хоть и приподнимала уголки губ в небольшой улыбке, была как никогда серьезна в своих словах: <...> сколько раз я тебе говорила, ты выше всего этого.
- Говорила, — продолжаю, успокоившись и переведя такой же серьезный взгляд на Чарли, а после опускаю голову, не найдя более подходящего ответа. Тема не из лучших, учитывая мою агонию по этому поводу, она добавляет маслица в без того развивающуюся паранойю, из-за которой последние пару недель мозги набекрень, а язык — злейший враг. Поэтому я решил все быстренько замять, собираясь рассказать о своей замечательной девушке-полицейском, во что Чарли поверит сначала едва ли, и уже был наготове поиграть с ее сознанием, как тут она меня прервала и понеслась в коридор, оставив наедине с явным непониманием происходящего. Должно быть, я отвык от подобной импульсивности и порывистости со стороны кого-то еще.
Подруга вернулась с бумагами в руках и бросила их на столик передо мной, я же, в свою очередь, машинально потянулся вперед, осторожно взяв их в руки, посматривая то на бумажки, то на Чарли.
- Что это? — игнорирую ее просьбу, вижу в шапке слова про развод и наши имена, — Это одна из твоих классных старых-добрых шуток? Потому что, мне кажется, я фишку больше не секу, — двумя пальцами на обеих руках демонстрирую воздушные кавычки и натягиваю недоумевающее выражение лица. Прозвучало как-то не по-доброму, но, признаюсь, испугался я так, что аж сердце заколотилось в бешеном ритме. Будто вся моя прошлая жизнь — это ложь, а тут вдруг оказывается, что у меня есть жена. В голове проносится один миллион и еще три мысли о той ночи в Вегасе, когда мы решили... дальше следует та самая часть, которую я благополучно забыл. Оказывается она заканчивалась на слове "пожениться". Смеха ради, конечно же, но спустя несколько лет узнавать об этом не очень весело.
- Пожениться.. — бубню себе под нос, произнося обрывок мысли вслух, все еще судорожно перебирая кадры из прошлого. И вроде бы ничего страшного, это же просто свадьба в Вегасе, это же Чарли. Моя Чарли! Но сейчас мне точно понадобилось еще пару минут, чтобы адекватно воспринимать реальность. Чарли щедро протянула мне подготовленную ручку, которую достала из той же сумки, и я от волнения неудачно пошутил:
- А наш пятилетний ребенок там не завалялся у тебя случайно? — нервная улыбка скользнула по губам, я взял предложенную мне авторучку и принялся щелкать ей с раздражающей частотой, которая, тем не менее, помогала мне сконцентрироваться на написанном в документах. Не знаю, зачем вообще я это читаю, все ясно, как белый день, и ничего криминального, поэтому уже спустя пару секунд перехожу к самому концу в поле для подписи, занося перо прямо над ним. Но в последний момент меня снова что-то останавливает: отрываюсь от бумажек и с прищуром в глазах смотрю на вжавшуюся руками в кружку Чарли.
- Что, правда поженились? — говорю я уже более спокойно, пока девушка тихонько кивает мне, пропадая носом в чае с виски, и не отрывает от меня своих раскосых глаз, — Черт, а я собственную свадьбу не помню... Ты помнишь что-нибудь? — рассмеялся и пока повременил с подписью, желая узнать как можно больше подробностей о ночи бракосочетания.

Angels And Airwaves – The Adventure
I wanna have the same last dream again,
the one where I wake up and I'm alive.
Just as the four walls close me within,
my eyes are opened up with pure sunlight.

Заявление Чарли сперва поразило меня до глубины души. Это я-то и сам предложил? Быть такого не может. Ее игривый пинок пяткой в бок даже не почувствовал, пока старательно перебирал в голове все возможные сценарии, в которых я мог решиться на такой шаг по собственной инициативе, но с течением ее рассказа факт этого уже не казался столь пугающим. С задумчивым видом я смотрел в пустоту перед собой и шевелил шестеренками, иногда машинально улыбаясь и кивая, мол, да, это похоже на меня, о, ну а это уж точно в моем стиле. Под конец я уже полностью удостоверился в подлинности истории нашего бракосочетания и причины его появления на свет в принципе, а где-то в груди защемила тоска по ушедшим, пусть и не бесследно, совместным приключениям. Я снова мягко улыбнулся подруге, с грустью в глазах приподняв уголки губ.
Хотел сказать что-то. Что-нибудь вроде "вот так повеселились!", но вместо этого просто вздохнул устало и многозначительно взглянул на Спенс исподлобья. Приложил усилия, чтобы этот взгляд не отягощал – не хотелось провоцировать ее на дополнительные вопросы, на которые я не был готов отвечать сейчас, сегодня, завтра и, наверное, никогда.
– Может, пойдем поднимемся и поорем снова? – предложение из ниоткуда, но вдруг очень уместное для моих ощущений. – Я давно ни на кого не орал, – почти с сожалением произношу это, с грустью. Раньше пар выпускать было гораздо проще, да и "пара" этого и вовсе не было, потому что волноваться не входило в план моих жизненных мероприятий. Я просто не успевал придумывать себе новые, выедающие мозг проблемы и сомнения, потому что был слишком занят веселой жизнью. Но оказалось, что веселиться проще, когда тебе двадцать три и у тебя нет ничего за плечами, чем можно было дорожить и бояться потерять. Иной раз я думаю, что нужно было оставаться тем двадцати трехлетним баламутом: никаких привязанностей, никаких лишних чувств к людям, которые могут причинить тебе боль или которых, чего хуже, ты сам способен убить одними лишь неосторожным словом из никогда не закрывающегося рта. Никаких тесных и глубинных связей. Они все портят. Я был настолько в этом уверен. Почему? Может, потому что был прав? Сейчас это не кажется мне юношеским бредом, совершенно нет. Появляется неистовое желание расправить крылья и полететь с крыши небоскреба долбанным Икаром, запустив очередной механизм по прожиганию жизни. Так, по крайней мере, будет хреново только мне одному, если все же не удастся справиться с управлением.
Я в самом деле был преисполнен энтузиазма подняться на крышу, стащить ключи у соседа, который строго-настрого запретил мне их брать даже под угрозой апокалипсиса и таскать "всякую дрянь" наверх. Я еще очень сильно и громко возмущался, а я-то тут причем? За какие такие заслуги? Я же самый идеальный сосед на свете, никого не донимаю, никому не мешаю, подумаешь, устроили пару-тройку дебошей за все время, что теперь, совсем со скуки помереть? Но, кажется, я начал понимать, о чем он говорил. Видимо, у мужика глаз наметан на балагурство, которое может обернуться арестом, например. А так как со мной это происходило не один раз, то отрицать было бы глупо.
even if your hope has burned with time,
anything that's dead shall be re-grown,
and your vicious pain, your warning sign,
you will be fine.

Тем временем я нетерпеливо ерзал на месте и поправлял на себе ноги Чарли, снова напоминая ей о том, что она собиралась мне что-то рассказать, но почти не слушал ее, уже готовый вот-вот подскочить, как тут вдруг очередные новости в форме юморески подоспели, а на моем лице – очередное оцепенение. Конечно я понимал, что она пошутила, но за сердце мысленно схватился. Хватит мне умилительных сюрпризов на сегодня про семью и долгое и счастливое будущее.
– Да ты в ударе, твою мать! Можешь поставить себе памятник при жизни за то, что чуть не довела меня до инфаркта своими выдумками, – забрал протянутую мне кружку резким движением и с чувством плеснул туда больше вина до самых краев, после чего яростно протянул "фужер" обратно довольной, как удав, алкогольвице, – держите, смотрите не подавитесь, – разошелся не на шутку. Стоит ли еще раз говорить о том, как сильно я отвык от присутствия Спенс в моей жизни?
– Угу, совсем скучный и тяжелый стал. Зато смотри какой солидный. Бороду отращиваю, – провел рукой по подбородку и щекам с самодовольной улыбкой на лице, явно пытающийся соблазнить гостью своим брутальным видом. – Тебе же нравятся бородатые мужики? Бородатые моряки? Тебе вообще нравятся мужчины? Я так и не понял. Прикинь? Ну, то, что ты меня любишь и обожаешь, это я знаю, понимаю, тут уж вопросов никаких. Твое влечение ко мне выпирает слишком явно, можешь не скрывать этого, солнышко, – притягиваю ее к себе, обнимая рукой за плечи, и вытягиваю губы, чтобы подарить самый незабываемый поцелуй в ее жизни, а Чарли хохочет и хрюкает, как раньше, и я сам уже не способен вести себя серьезно. – Давай, поцелуй бывшего мужа, у тебя четыре года долговых обязательств передо мной. Так сказать, супружеский долг! – Спенсер не удалось отвертеться от крепких поцелуев, пока она пыталась высвободиться, вертя головой и вжимаясь в диван, при этом неприкрыто гоготала, запрокидывая голову, – характерный жест. Когда я устал от собственного (и ее заразительного) хохота и расслабился, откинувшись на спинку дивана, она ни с того ни с сего выплеснула остатки вина в кружке мне на рубашку. Не то чтобы я сильно парился из-за одежды, но это была моя единственная светлая чистая рубашка, которую бы мне хотелось еще как-нибудь надеть, а я ведь даже с ней не попрощался. Пока я заторможено реагировал, Чарли побежала в другой конец комнаты, продолжая ржать с видом победителя, и выжидала, когда я начну ее догонять. Долго ждать ее не заставил. Как только отмер, подскочил с дивана и прямиком через кофейный стол, сметая все на своем пути, ринулся к подруге, успев схватить ее за талию, когда она уже забегала в ванную с намерением запереться там.
– Куда пошла? Нет-нет, сюда иди, – потянул Чарли обратно в комнату, а она ухватилась за ручку мертвой хваткой и оказалась чересчур сильной для своих тонюсеньких цыплячьих лапок, – Нет, ты серьезно считаешь... – проговорил отрывисто с потугом, пока отрывал ее от двери и закидывал с виду хрупкое, но крепкое тельце к себе на плечо, – что можешь со мной тягаться? – Чарли не хохотала – кричала и задыхалась со смеху, все еще предпринимая попытки вылезти, как какой-нибудь проворный хорек, но деваться некуда: впереди только душевая и сильный напор холодной воды.
– Давай освежим тебя с дороги. Давай? Так... – с лукавой заботой затащил Спенс внутрь кабинки и пока держал и препятствовал ее побегу, другой рукой нащупывал выключатели. Ей в спину сразу ударили струи ледяной воды, как только я нашел нужный рычажок, и она закономерно взвизгнула. Мне тоже сполна досталось, но я добился, чего хотел, и схватив насадку для душа, с особым упоением принялся обливать подругу с ног до головы. Та билась, как могла, не унималась, пыжилась, чтобы отобрать у меня "оружие" и прописать ответный удар, но тщетно, я все же оказался сильнее. – Что, что такое? – милая издевка в голосе, – ты же любила закаляться. Вот тут еще забыл, погоди-ка, – когда она попыталась в перерыве что-то сказать, я направил струи воды прямо девушке в лицо, чтобы она даже не думала утруждаться.
Наше ледяное побоище прервал звук разрывающегося где-то в гостиной телефона, который я за визгами, криками и гоготом расслышал не сразу.
- Ты слышишь это? Это твое спасение. Черт, – расстроено выключаю воду и бегу к оставленному мобильному в комнату, оставляя после себя мокрую дорожку, если не целые лужи. На том проводе меня ожидало то, о чем я давным-давно позабыл. Звонили из филадельфийского университета по поводу моего восстановления. Я делал это только ради отца, который готов был плешь проедать мне с вопросами моего незаконченного образования, а так как мне не свезло с ним некоторое время назад случайно пересечься, разговор плавно и почти по сценарию перетек в его излюбленное русло. Пожалел, что вообще обмолвился о своих делах на нынешней работе, но этот старик знает, как вытянуть из меня информацию. Научился у своего шурина-копа, не иначе. И вот теперь приветливая тетушка рассказывала мне о том, как я могу вернуться и какие следующие шаги для этого мне нужно предпринять. Не скажу, что это меня сильно обрадовало, сам не знаю, почему. Когда я подавал заявку, сначала это не казалось мне хорошей идеей, но как только все было отправлено, я на минутку обрадовался, что вернусь к любимому делу, от которого сам же и отказался по дурости и молодости. Но весь этот перечень, который дама тараторила в ухо, только захламлял голову, и потому я поспешил остановить ее.
– Мне нужно приехать? Или нет... – неуверенно задал прямой вопрос, но получил не совсем прямой ответ: она заново принялась объяснять мне слишком сложную схему, а так как я сейчас растерял всю свою сосредоточенность и серьезность, хотел решать все эти вопросы постепенно. – Ладно, ладно. Спасибо! – поспешил распрощаться и повесил трубку, поле чего еще на какое-то время завис над телефоном и рассматривал дисплей со списком вызовов. Работа, работа, отец, Бобби, незнакомые номера, даже пару пропущенных от Фрэн (ей-то что нужно?).
Прокрутив несколько раз вниз, только тогда зацепился взглядом за имя, ставшее мне родным. Неужели мы так давно не созванивались? В смысле, раньше я звонил ей несколько раз на дню, узнать, как дела, все ли в порядке, не взяли ли ее в заложники, а она смеялась и говорила: "тогда бы как я сейчас разговаривала с тобой, а?", а я всегда отвечал: "не знаю, но они хитрые". Не слышал этого смеха очень давно, особенного вызванного моими милыми и нелепыми шутками. Сейчас она пропадает на своей работе в своей новой должности со своим новым напарником, и пусть мы попытались обсудить это и сошлись на мировой, я по-прежнему кривился при одной только мысли. Вот и сейчас стоял с таким видом, будто мне под нос подсунули приличную кучу дерьма. Первая мысль после звонка из университета – позвонить и рассказать все, она ведь даже не знает о том, что я вроде как собрался возвращаться на учебу, я ведь и сам понятия не имел до недавнего времени. Мне хотелось, чтобы она подняла трубку, и все было, как раньше, а потом мы бы отпраздновали это каким-нибудь особым ужином в особом месте. Кажется, что мы уже давно ничего такого не делали. Но я понимал, что звонок с этой новостью вряд ли вот так легко и просто загладит все высказанные и невысказанные обиды, которые и так отчетливо можно было почувствовать по полувзглядам, и я отказался от преждевременного решения.
Хорошо, что голос выходящей девушки из ванной, которая вытирала волосы полотенцем, вернул меня к реальности. Нельзя думать об этом, просто нельзя.
If you're gonna fall,
I'll let you know,
that I will pick you up
like you for I,
I felt this thing,
I can't replace.

– Мне нужно ехать, – сделал паузу и похлопал по карманам. Не знаю, что я пытался найти, просто машинальный жест, – нужно ехать в университет, – рассеянный и снова поникший подбитый летчик, – эм, ты можешь остаться тут или... Поехали со мной? – загорелся мгновенно и каким-то безумным взглядом посмотрел на Чарли. – Поехали. Собирайся. Будет весело, – без тени улыбки, впрочем, я начал сновать по комнате в поисках ключей и документов, совсем позабыв про испорченную рубашку и замоченный видок в целом. – Наверное, надо переодеться, как считаешь?

Иногда думаю, кочерышка у моей Чарли вместо головы, ей богу. Забыла документы, которые всю дорогу везла в ожидании, что покончит со случайным браком, а в другой раз как скажет, потом как посмотрит и что-нибудь этакое исполнит, и вот передо мной самый мудрый, самый умный и прохаванный человек на всем белом свете. Спенс умела соединять в себе две, а то и три (может быть, даже десять, я ведь всего наверняка про нее не знаю) личности. Одна была королевой дуристики, вторая – инженером-программистом с дипломом, в смысле, настоящим, действующим дипломом с технической специальностью. Вот эта белобрысая башка – инженер. Да еще и какой-то там программист. Мне с первого раза было трудно запомнить даже название специализации, не то что вникнуть в суть этой сложной профессии. А Чарли еще и разбиралась во всем этом. Ну, я так предполагал. Когда меня одолеет бессонница, я обязательно попрошу ее рассказать мне подробнее. А еще есть третья – Чарли-путешественница, которая могла похвастаться занимательнейшими историями и ярким опытом передвижения по земному шару уж покруче, чем какой-нибудь там турист со "все включено" в кармане и на пузе. Она знает столько всего, что вам и не снилось даже, но никогда не торопится этим кичиться и оттого таит в себе безмерное количество загадок и тайн.
Так и сейчас, например, я понимал, что вряд ли мою старушку чем-нибудь можно удивить, в плане еды-то уж подавно, но все-таки надеялся произвести маломальское впечатление на подругу. Та ответила без особого восторга, в то время, как я уповал на то, что она тотчас же выпрыгнет из штанов и забегает в экстазе по округе с вздымающимися к небу руками (обычно я делаю именно так, когда мне что-то сносит крышу), но она осталась на месте и просто молча жевала хот-дог.
- Немного расстроен, конечно, что ты не кричишь от удовольствия и не бьешься в конвульсиях, я переживу, а вот Дон Педро не очень. Посмотри на него. Лица на нем нет, – Дон Педро – это только что придуманное мной имя этому рукастому мексиканцу за прилавком, который улыбался широким ртом и что-то приговаривал на своем испанском вперемешку с английским. Парень угостил нас парой порций бесплатно, и когда вскоре у фургона показались еще несколько желающих подкрепиться, мы взяли врученные нам угощения и направились дальше, теперь уже вниз по улице. Там до университета рукой подать, но я на этом месте решил немного растянуть нашу прогулку, потому значительно замедлил шаг, да и есть на ходу было неудобно, Чарли то и дело перемазывалась в соусе, а я так и норовил впечататься в каждый второй столб, не следя за дорогой перед собой.
Мы хохотали, Чарли хрюкала, как и всегда, ее смех согревал мне душу и разрастался таким дребезжащим приятным огоньком, который с каждой новой минутой приводил меня в порядок, возвращал к жизни и позволял этой жизнью вновь наслаждаться. Что может быть лучше?
Я тут же подумал: все живы, здоровы, вернулась моя лучшая подруга, я скоро восстановлюсь в университете, возможно, начну заниматься любимым делом, закончу и реализую свой проект мечты, с Хоуп мы помиримся, у нас все наладится, это простое недоразумение исчерпает себя, и жизнь пойдет как по маслу. Ничто не могло сейчас убедить меня в обратном, и это придавало мне сил, заряд жизненной энергии, которой так не хватало вот уже не первый день.
Когда мы остановились у величественного здания университета, который успели модернизировать за то время, что я обходил его сторонами, а потом и вовсе забил, Чарли разразилась своим пафосными фразочками, пока вместе со мной изучала корпус. Я бы ущипнул ее за ягодицу за такую банальщину, но был слишком погружен в свои мысли, и все слова девушки словно пролетали мимо ушей.
- Что? А, да. Ты неуч – это ясно. Ну а я, посмотри на меня. Красивый, да еще и талантливый. Тоже стану умным, как мои друзья с дипломами, буду важным человеком. Но ты не переживай, детка, я про тебя не забуду никогда. Даже когда стану звездой и ко мне приставят охрану, – от радости, заполнившей мозг, говорил всякую чепуху, первые попавшиеся небылицы слетали с моего языка и разряжали воздух, как это всегда обычно и бывало. Говорить, просто чтобы заполнять пространство. Чарли не смеялась, она только растянула губы в улыбке и прикрыла глаза, тихонько ухмыльнувшись, и это означало, что она знает меня как облупленного. Единственное, что она прокомментировала, когда мы поднимались по широким ступеням ко входу и она взяла меня под руку, это то, что я назвал ее деткой. Обычным смертным за это прозвище она может и кадык вырвать, особенно в неважном расположении духа, но любимому мне такое можно было простить только за красивые глаза.
Я еще недолго отшучивался, на самом деле, просто нервничал и не знал, куда себя деть, стоило мне вновь оказаться в такой близи с образовательным учреждением. Тут всегда такая напряженная атмосфера, странные запахи. В юности для меня это здание пахло лишением драгоценной свободы, а значит страхом с примесью старины. Этих преподавательских пиджаков, будто нафталиновых. Бр-р-р.
Чарли остановила бестолковую болтовню, когда коснулась моей руки и сказала, что подождет меня здесь, в вестибюле, пока я не разберусь с документами в приемной комиссии.
- Ладно, я быстро, – чмокнул ее в лоб и почти вприпрыжку заторопился в сторону нужного мне кабинета, – только прошу, никуда не сбегай, чтобы я тебя потом в этом Хогвартсе не искал! – взмолился, зная, что Чарли может и не усидеть на месте и ввязаться в какое-нибудь новое приключение, и это при том, что здание почти пустое и безлюдное.
Спустя минут двадцать (оказалось, что не все так страшно и болезненно) я вернулся к Спенс, которая, как ни странно, покорно сидела на деревянной скамье и покачивала одной свисающей с нее ногой, вторую закинула на сиденье и уперлась локтем в колено. Очки надвинула на глаза и была похожа на самого уставшего человека во вселенной. Увидев меня, спускающегося по лестнице на всех парах, подскочила и, всплеснув руками, встала в позу, подперев бока кулаками.
- Ну как, не умерла со скуки? Никого не убила? – подплыв к Чарли, схватил ее за талию и подтолкнул к выходу, когда она уже было хотела состряпать недовольную рожицу. Предугадывая небольшой момент нытья, заторопился вызволить подругу из царства науки, а когда мы снова оказались на свежем воздухе, обнял ее за плечи одной рукой и по-хозяйски прижал к себе.
- Теперь по барам. Отмечать мое восстановление. Или перепоступление. Я еще не понял, как это называется. И твой приезд, конечно. Сколько всего нам надо отметить за эти годы, скажу я тебе, – сбежав вниз по нескольким ступеням, остановился и повернулся к Чарли, в предвкушении хлопнув в ладоши. А та еще на мгновение застыла перед входом, задумавшись о чем-то своем.
- Только не говори, что надумала стать архитектором, – с усмешкой проговариваю и тороплю подругу, потянувшись за ее рукой, – Идем. Может, даже бумаги заберем. Главное, по дороге между одним и вторым баром не жениться еще раз.
Шучу, конечно. Какая нам женитьба, я уж теперь точно буду на чеку.