Yeah the trouble with girls
Is nobody loves trouble much as me
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
С тех пор, как я обосновался в компании отца, он решил обосноваться в моей жизни. Так сказать, восполнить пробелы возрастом десяти лет. С перерывами, но все-таки. Начиналось с простых приглашений на чашку кофе или бокал пива, и я был рад этим посиделкам со своим стариком. Все-таки мы с ним всегда ладили, дружили даже, вопрос о наших хороших взаимоотношениях вообще никогда не стоял ребром, и пресловутая проблема отцов и детей коснулась только в глобальном плане. По крайней мере, мне лично всегда так казалось. Я никогда не держал на отца обиды за то, что он был ко мне слишком критичен и строг все то время, что я сталкивал свою жизнь с моста прямиком в пропасть. Просто я никогда не хотел, чтобы в мои дела вмешивались больше, чем я позволяю. Редкие встречи и разговоры по душам – пожалуйста. Люблю ходить с Майклом в караоке, например. Мы с превеликим удовольствием горланим песни его юности и заигрываем с хорошенькими официантками. Это как обряд, традиция, как иначе.
Но потом папа заявил, что переезжает ко мне. Отчего-то квартира, которую он снимал специально для работы, тому перестала казаться приемлемой для житья, да и вообще, это же так весело – «воссоединение двух одиноких волков», как он сам выразился. Я тогда ещё напомнил ему про маму, и отец пришёл в себя, вспомнив, что он вообще-то солидный мужчина с семьёй и работой.
- Пора бы и о внуках мне задуматься! - заявил он как-то на днях, а я лишь уткнулся в тарелку с хлопьями и сделал вид, что читаю новости. Раздел политики или вроде того, что могло заинтересовать меня в обычном состоянии едва ли, но тут сам Бог велел – любым путём избежать этих нудных разговоров. После продолжительной паузы отец все ещё ждал от меня какого-нибудь ответа, буквально стоял над душой, и я тогда оторвал взгляд от газеты и исподлобья глянул на старика.
- Заведи внуков, я не против, – отшутился и сразу же перевёл тему на рабочие моменты. Спустя несколько таких попыток поговорить со мной за жизнь, папа перестал стараться и смирился с тем, что я – это я.
О болезненном разрыве с Эгертон мы не говорили почти никогда. Один раз. Он спросил, как у нас дела, я констатировал факт, преподнеся все это как очередное стечение обстоятельств в стиле «все что ни делается...». Ну и так далее. Он прекрасно понимал, что если я веду себя так, якобы равнодушно, значит на то есть свои причины, и донимать меня расспросами – все равно что дразнить зверя в клетке. Такой пронятый зверёк обрушится ревом, как минимум, а как максимум, желанием разнести все близ стоящее.
Потом встречи с отцом каждое утро и вечер мне надоели, да ещё и эта атмосфера в квартире напоминала о прошлом, которое еще вчера было единственно возможным настоящим, лучшим сценарием. В каждом углу все кричало об ошибках, обидах, приступах ревности, а следом тут же нашептывало о моментах, что так и не удалось сберечь. Моменты искреннего счастья, переполняющего все твоё нутро, нежности, страсти. Любви, наверное.
Я не хотел ни о чем жалеть, этот год и несколько месяцев стали, пожалуй, лучшим периодом в жизни, несмотря ни на что. Но всему приходит конец, и будь я проклят, если стану закапывать себя в скорби и апатии. Жизнь должна продолжаться, и она продолжалась. Потому я и принял решение съехать и перебраться к отцу. Так сказать, совершить обмен жилищами. Раз уж он хотел освежиться, то и мне бы не помешала смена обстановки. Причём желательно в одиночестве.
Майкл переживал, что это станет моим триггером на пути к депрессии, но мне просто хотелось побыть наедине с собой. Возможно, сейчас я не самый весёлый человек на свете, но вешаться на табурете тоже не собираюсь.
Иногда даже мелькает мысль, что так лучше. Каждый получил, что хотел.
Год назад я бы и подумать не мог, что буду рад творить за деньги. Стройка – это стройка. Это хлеб с маслом. А архитектура – часть меня. То, чем я горю. И мне было страшно бросать своё любимое занятие и мечту на амбразуру в виде коммерческих заказов. Это странно, сложно понять, и большинство про себя крутит у виска, когда я начинаю об этом говорить, но все вышло наилучшим образом. Такой поворот меня и взбодрил, не дал погрязнуть в драме и сломить дух. Более того, привёл меня к семье, которую я таковой считал только по бумажке, а оказалось, что я сильно недооценивал кровные связи и рано списал родных со счетов.
Квартира отца вдвое меньше моей, но находилась намного ближе к работе, из-за чего я зачастил передвигаться на своих двоих, используя машину только в случаях важных деловых встреч или поездок за город в наш старый дом, где мать каждые выходные теперь ждала «своих мужчин» в полном составе.
Помимо пеших прогулок от дома до работы и обратно я все чаще наведывался в бар прямо напротив нашего офиса. Там обычно собирались все наши ребята, особенно молодняк, и я на правах куратора решил помогать им не только в работе, но и в распитии спиртных напитков. Отец был не очень доволен моим панибратством, мол, субординация – залог успеха в любом бизнесе, но я привык работать иначе. Послушал, покивал, а потом вернулся к своей группе стажёров и отпустил всех пораньше, чтобы вместе отведать новые коктейли. Один из них, Малкольм, невероятно продвинутый во всех этих хипстерских штуках малый, помешанный на соцсетях и модной еде, своим долгом считает сводить всех и каждого в очередное «не такое, как все» заведение, но в итоге такие походы все равно заканчиваются в одном месте.
А Малькольм жуёт свои органические бургеры где-нибудь в сторонке, пока остальные вливают в себя водку с ред буллом или шоты текилы.
И почти каждый вечер, уже традиционно, я заходил к ним, чтобы пропустить после приятно изнурительного трудового дня по стаканчику. Оказалось, что я уже не так молод и свеж в сравнениями с ребятами, и пару раз парни даже доставляли меня домой на такси. Зато теперь есть, что вспомнить.
Особенно резво и стремительно мы сошлись с Энди. Андреа – её полное имя, но она просит называть её только так. «Просто Энди». И я говорю – хорошо, просто Энди, что ты будешь пить?
Девушка всегда заказывает скотч или бурбон. Такие суровые и мужские напитки. Я думал, она просто хочет казаться немного брутальнее в свете своей юности и нежности, но оказалось, что Энди не прикидывается, она в самом деле та ещё штукенция, которая может и хуком справа одарить. Полная комплектация: этикет, самооборона, иностранные языки, спорт. Не удивлюсь, если она знает латынь и разбирается в автомобильных внутренностях. Этакая девушка-мечта, о которой слагают легенды все настоящие самцы из фильмов, но я смотрел на все это с улыбкой, такой тёплой иронией даже. Энди слишком молода, и её прошлое не запятнано жизненными передрягами до такой степени, чтобы она была кем-нибудь ещё. Не такой хорошенькой и приятной.
Тем не менее, наше общение текло само по себе, естественно, иной раз я даже сам не замечал, как мы задерживались в баре дольше всех и спохватывались только тогда, когда администратор гнал нас домой. И это меня нисколько не коробило, никаких потаенных мыслей и подводных камней. Мне казалось, что все между нами просто, легко, а самое главное – ясно, как день. Никаких намеков. И я сильно верил в то, что это обоюдное понимание ситуации.
Меньше всего мне хотелось получить головную боль в виде интрижек на работе и не с кем-нибудь, а с собственным стажёром.
Сегодня я еле успел добраться на службу вовремя. Будильник вышел из строя, или я слишком крепко спал после ещё одной нашей посиделки до упора, исход один – бежал в офис, сломя голову. В лифте встретился с отцом, который тут же с еле уловимым осуждением в глазах осмотрел мою криво застёгнутую рубашку.
- Пап, прошу тебя, – пресекаю его желание прокомментировать моё состояние, а тот только пожимает плечами, будто не понимает, о чём это я. Мы зашли в переговорную, где были собраны самые важные люди бюро, готовые к еженедельной планерке. На самом дальнем стуле сидел брат и копался в бумагах. Я поприветствовал его слабым кивком, он же по обыкновению своему только осмотрел меня с ног до головы, явно погруженный в свои слишком важные дела. У Уолли нет времени на всю эту чепуху. Вместо того чтобы сесть, я упёрся ладонями в спинку стула и осматривал комнату: подготовленный проектор, бутылочки воды, Уоллес надел свой самый лучший галстук.
- Намечается приезд Королевы Елизаветы? – не получается оставаться таким же серьезным, как остальные собравшиеся. Отец предлагает мне присесть, как вдруг в переговорную заглядывает одна из наших секретарей вместе с импозантным мужчиной.
– Кристофер, добрый день! – Майкл поднимается со стула и приветствует гостя крепким рукопожатием. Кристофер улыбается и окидывает комнату своим лучезарным взглядом вместе с такой же улыбкой. От неё у меня даже голова перестала болеть. Рука мужчины тянется теперь и в моем направлении, и я жму её в ответ без особого энтузиазма. Пока тот приветствовал остальных, непонимающе уставился на отца, выпрашивая детали, а тот будто не заметил моей рассеянности и насильно посадил за стол.
- Крис, как ты знаешь, мой сын... Старший сын, Бруно, он сейчас как раз занимается твоим проектом вместе со стажерами. Мы решили приобщить студентов к этому делу, чтобы они внесли свои свежие идеи. Мне показалось, что это будет уместно именно в нашем с тобой случае, учитывая специфику...
Кристофер перебивает отца полностью удовлетворительными кивками, которые больше не требовали объяснений. Ни дать, ни взять, папа всегда умел находить подход к людям.
- Ты знаешь, что я полностью тебе доверяю, Майкл. Что ж, посмотрим презентацию? – Крис радостно хлопает в ладони, словно довольный именинник в ожидании подарков, и тут все взгляды устремляются на меня. Я уже успел как можно комфортнее расположиться на стуле, откинувшись на спинку и достав свой телефон, поэтому отвлёкся от экрана не сразу.
- М-м? – снова рассеянный ответ. Выпрямляюсь и с таким же интересом в ответ смотрю на каждого. – Презентация, да, – киваю на всякий случай, напяливаю на себя полностью понимающее выражение лица, хотя все ещё пребывал с абсолютном неведении. Мне тут же показалось, что я что-то должен был сделать и забыл.
А потом в стеклянную стену, перепутав её с дверью, врезалась одна из моих стажёров: Энди Ланкастер.
Твою мать! Пролетает у меня в голове, и паника тут же закупоривает клетки моего перепившего организма. Презентация, ну конечно! Мы ещё вчера так долго смеялись, когда у Энди не получалось выговорить какое-то слишком простое слово, но решили, что всему виной очередной стакан виски.
Когда девушка наконец вошла с извиняющимся видом обделавшегося котёнка, то как можно скорее нашла мои глаза, чтобы безмолвно прокричать одним лишь взглядом, наполненным страхом и паникой.
- Доброе утро, Мисс Ланкастер. Порадуете нас чем-нибудь?
Энди начала запинаться и мямлить какую-то несусветную чушь, в воздухе повисла напряжённая тишина. Кристофер недовольно закряхтел и привстал со стула, чтобы поправить пиджак.
- Энди, в чем дело? – не унимался отец, но уже мягче, видя, как девушка то белеет, то краснеет.
Последовала очередная попытка Энди извиниться, но я понял, что ещё один такой писк, и она провалится сквозь землю, а заодно и нас всех утащит за собой, потому я решительно встал с места и подал голос. Пожалуй, прозвучал даже слишком уверенно, громко и глупо.
- Джентльмены! Прошу меня извинить, но мы вынуждены отложить презентацию на более позднее время. Скажем, после обеда? Да, после обеда в самый раз.
Кристофер подумал, что его разыгрывают и нервно заулыбался. Отец вскинул брови, хотя не казался слишком уж удивленным, а брат только закатил глаза. Остальные ребята вообще ни черта не поняли.
- Прости, Бруно, я не понимаю... – аккуратно вступил Крис, снова теребя свой костюм и поправляя галстук.
- Ах да, у нас тут вышла заминка исключительно по моей вине. Энди совсем ни при чём. Видите ли, у меня с сердцем проблемы, болею. И потому всю ответственность по презентации скинул на стажера, а потом забыл её предупредить, что встреча сегодня.
Я увидел, как отец сдерживал смешок изо всех сил, Крис же совсем не веселился, и спустя пару мгновений гробовой тишины папа хлопнул того по спине и предложил пойти раскурить по сигаре у него в кабинете. На выходе старик вскинул брови и наградил меня типичным отцовским взглядом, а затем перевёл его на Энди с небольшой усмешкой на губах и, в конце концов, удалился с важным клиентом из переговорки. Следом за ним вышли мой брат и его коллеги. Я рухнул на стул и, тяжело вздохнув, принялся ручкой вырисовывать что-то на чистом листке бумаги.